Судьба Полибия уготовила ему место посредника между Грецией и Римом. Он родился в аркадском городе Мегалополе и происходил из влиятельной семьи: его отец Ликорт был стратегом Ахейского союза. Во время Третьей Македонской войны (171 – 167 гг. до н.э.), которую римляне вели с македонским царем Персеем, Полибий активно участвовал в политической жизни Греции. После битвы при Пидне (168 г. до н.э.), которая подвела черту под самостоятельным развитием греческого мира, Полибий вынужден был отправиться в Рим в качестве заложника, где он провел шестнадцать лет.

В Риме он попал в дом Эмилия Павла - полководца и победителя Персея, сына консула 216 г. до н.э., тоже Эмилия Павла, павшего в битве при Каннах. Полибий вращался в кругу влиятельных лиц, руководителей римского государства. Он сделался наставником и другом Сципиона Эмилиана, сына Эмилия Павла. К этому молодому аристократу тяготела интеллектуальная элита тогдашнего Рима. Его друг детства Гай Лелий, племянники братья Гракхи, Тиберий и Гай, поэт-сатирик Гай Луцилий, греческий философ-стоик Панэтий составили кружок, который во многом определял эстетические вкусы римского общества. Членом этого «Сципионовского» кружка стал и Полибий.

Полибий был не только воспитателем Сципиона Эмилиана, но и его соратником. Историк сопровождал римского полководца во всех его военных кампаниях: он присутствовал при взятии Карфагена (146 г. до н.э.) и при осаде испанского города Нуманции (133 г. до н.э.). Гибель великого города - Карфагена - запечатлена им на страницах своего произведения.

Полибий всегда старался лично ознакомиться с театром описываемых действий: он совершил путешествие через Альпы, был в южной Галлии, Испании и Ливии. Во время осады Карфагена Полибий получил от Сципиона флот для исследования берегов Африки. После разрушения римлянами Коринфа (146 г. до н.э.) Полибий взял на себя миссию посредника между победителем Римом и побежденной Элладой.

Но, отдавая должное военному гению римлян и признавая неизбежность покорения ими других народов, Полибий всегда оставался горячим эллинским патриотом: о несчастьях греков он говорил с глубоким чувством сострадания.

«Всеобщая история» Полибия состоит из сорока книг. Правда, целиком сохранились только первые пять. Цель этого сочинения - объяснить, как и почему все известные современникам Полибия земли и народы подпали под власть римлян. Этой теме посвящены книги  III - XXX, которые охватывают события с 220 по 168 гг. до н.э. Но для того, чтобы читатель лучше воспринимал основной предмет изложения, Полибий  предпосылает введение (кн. I - II), где он обозревает предшествующие события, начиная со времени похода Пирра в Италию и Первой Пунической войны. В последних десяти книгах Полибий рассказывает о том, как римляне воспользовались своей властью над миром. «История» заканчивается 146 г. до н.э., когда были разрушены Карфаген и Коринф - главные соперники Рима в Средиземноморье. Хотя преобладающее место в сочинении Полибия занимает римская история, там также излагается история Греции и Македонии, Малой Азии, Египта и Карфагена, что придает произведению универсальный характер.

Главное внимание Полибия обращено на то, чтобы выяснить причину постепенного роста могущества Рима и объяснить факт мирового владычества римлян, который Полибий считал не простой случайностью, но естественным и закономерным процессом, необходимым следствием исторического развития. «Особенность нашего труда и удивительная черта нашего времени, - пишет Полибий, - та, что почти все события мира судьба склонила в одну сторону (Выделено нами. – О.С.), направила к одной и той же цели» – к господству римлян.

Так в ходе мировой истории Полибий усматривал некую планомерность: судьба склоняет события в одну сторону, к одной цели, а значит, исторический процесс совершается по твердым законам.

Каковы же законы исторического развития в понимании Полибия?

Полибий являлся ярким представителем прагматического направления в античной историографии, восходящего к сочинению греческого историка Фукидида. Прагматическая история, по Полибию, занимается судьбами государств. Это - прежде всего история государственная и политическая. Прагматический подход к истории подразумевает последовательное изложение событий и установление причинных связей между ними. Поэтому анализ исторических данных сводится у Полибия к ответу на три вопроса: «как?», «когда?» и «почему?». Он думал о тех, кому необходимо точное знание, и брал себе за правило не оставлять ничего без разъяснения. Он писал историю для политических деятелей и военачальников, для их практической пользы.

В силу этих обстоятельств особое внимание Полибий уделял политическому устройству всех описываемых им государств. Именно с позиций практической пользы Полибий пытался также определить идеальный государственный строй. Но в отличие от своих предшественников он находил идеал не в далеком полумифическом прошлом, как Аристотель, или в сфере логических построений, как Платон, а в современной ему действительности. Идеал для него - это римская государственная система, которая смогла не только выстоять в жестоких поражениях Ганнибаловой войны, но и подчинить своей власти практически весь обитаемый мир.

Восприемник великих достижений греческой духовной культуры и одновременно «друг римского народа», отдававший должное политической мудрости его руководителей, Полибий искал ответа на вопрос, почему произошло стремительное возвышение Рима. Поиск внутренней причины этого явления конкретизирует вопрос. Для Полибия «почему?» означало «с помощью какой конституции?». Ведь «важнейшею причиною успеха или неудачи в каком бы то ни было предприятии, - полагает Полибий (VI.1.9.10), - должно почитать государственное устройство. От него, как от источника, исходят все замыслы и планы предприятий, от него же зависит и осуществление их».

Именно такое понимание следствий и их причин приводит Полибия к рассмотрению государственного устройства римлян и выяснению преимуществ римской конституции над конституциями других народов, чему он посвящает VI книгу «Всеобщей истории». Универсальность подхода сочетается здесь со стремлением к конкретно-историческому анализу. Перу греческого историка принадлежит самое раннее дошедшее до нас систематическое изложение римского государственного устройства. Изложение датируется 150 - 140 гг. до н.э., но отражает ситуацию времени Второй Пунической войны (218 - 201 гг. до н.э.).

Повествование Полибия о римской конституции объединяет в себе два аспекта: теоретический и практический. Начинает Полибий с общего рассуждения о том, как конституции развиваются и изменяются. В основу развития конституций Полибий кладет биологический закон рождения, роста и упадка. Каждая отдельная форма правления рождается, переживает расцвет и угасает в соответствии с биологическим принципом. Биологическому закону соответствует схема шести традиционных устройств государства, три из которых (царская власть, аристократия, демократия) являются правильными, но имеют тенденцию перерождаться в тиранию, олигархию и охлократию (власть толпы). Каждая конституция проходит в своем развитии все три стадии и возвращается к исходной точке развития - правлению одного человека. «Таков, - заключает Полибий (VI.9.10), - круговорот государственного общежития, таков порядок природы, согласно которому формы правления меняются, переходят одна в другую и снова возвращаются».

Прохождение всех естественных стадий конституционного развития образует конституционный цикл (anakyklosis). Но в отличие от отдельных конституций, конституционный цикл сам по себе не имеет рождения, расцвета и упадка. В объяснении Полибием смены государственных форм как биологического процесса явно чувствуется влияние идей Платона и Аристотеля.  И все же не стоит преувеличивать их влияние на политическую теорию Полибия. Ее оригинальной чертой является соединение трех (или шести) типов государственной власти в единый конституционный цикл и создание последовательно согласованной теории конституционного развития. Для Полибия история есть процесс развития, но этот процесс помещается им в жестко запрограммированные циклические рамки и рассматривается как движение под воздействием биологических закономерностей. Эволюция форм государства является, таким образом, внешней формой исторического движения.

Можно ли найти выход из фатального процесса перерождения простых государственных форм? Стремление ответить на этот вопрос приводит Полибия к рассмотрению смешанной конституции и ее соотношения с конституционным циклом.

Находил ли Полибий проявление смешанной конституции в истории? Первым воплощением смешанной конституции он считал государственное устройство Спарты времен Ликурга. «Ликург… соединил все преимущества наилучших форм правления, чтобы ни одна из них не развивалась сверх меры и через то не извращалась в родственную ей обратную форму, чтобы все они сдерживались в проявлении свойств взаимным противодействием и ни одна не тянула бы в свою сторону…, чтобы таким образом государство неизменно пребывало в состоянии равномерного колебания и равновесия (Выделено нами. - О.С.), наподобие идущего против ветра корабля (Polyb. VI.10.6-7). «Взаимное  противодействие» и «равновесие» для Полибия - основные условия существования смешанной конституции. Мысль, которая уже намечалась у Аристотеля, здесь высказана со всей определенностью.

Зависимость рассуждений Полибия от взглядов его предшественников, Платона и Аристотеля, несомненна. Но не следует представлять ее упрощенно. Дело в том, что теория смешанного государственного устройства была воспринята стоиками, которые видели в смешении народной власти, царской власти и власти лучших людей наилучшую форму правления (Diog. Laert. VII.131). К середине II в. до н.э. эта теория была уже достаточно общим местом в политических и философских учениях, поэтому трудно определить, что и в каком объеме заимствовал Полибий у своих предшественников. Вопрос об источниках политической теории Полибия осложняется и тем, что он работал в век философского эклектизма. Тем не менее, его вряд ли можно рассматривать только как эпигона великих греческих философов прошлого.

Как соотносится смешанная конституция с конституционным циклом? Не находятся ли они в противоречии, так как смешанная конституция предполагает прочность государственного устройства, а само существование цикла предполагает неизбежность смены составляющих его конституций? Знакомство Полибия с историей привело его к мысли о существовании периодов стабильности, которые характеризовались смешанным правлением с участием различных социальных слоев общества. Отсюда Полибий делал теоретический вывод, что смешанная конституция, устанавливая равновесие, обеспечивает устойчивость конституционному циклу, приостанавливая действие сил, ведущих к его изменению. Таким образом, смешанная конституция вписывается в конституционный цикл, являясь не только кульминацией его развития, но и своеобразным тормозом, приводящим циркулярное движение к более плавным и замедленным переходам.

Относительной стабильности политический строй может достичь только при равновесии элементов простых хороших конституций: царской власти, аристократии и демократии. Это и есть лучшее государственное устройство (mikte), воплощением которого для Полибия была римская конституция. Царская власть в ней представлена консулами и магистратами, аристократическое начало заключено в сенате, а демократическое - в народном собрании. Все эти три органа власти рассматриваются Полибием (VI.11.12) в неразрывном единстве. Имея определенные функции, они тем не менее нередко вступали в конфликты друг с другом по самым разнообразным вопросам. Но в подавляющем большинстве случаев возникающие противоречия кончались компромиссами, что способствовало сохранению общественной стабильности.

Соединение трех властей в едином политическом организме не означает для Полибия их простое механическое смешение. Идеал, каким является римское государство, достигнут равновесием трех органов власти и их взаимным сдерживанием. Именно материал живой римской истории позволил Полибию придать законченный вид теории смешанного государственного устройства, которую он знал по трудам своих предшественников.

«…Не трудно предсказать будущее на основании прошлого», - так объясняет Полибий (VI.3.3) свой интерес к прошлому греческих государств, истории которых он касается вскользь в VI книге. Это замечание представляет для нас особую важность, так как здесь заключена основная методическая установка историка: прежде, чем говорить о современном состоянии дел, следует обратиться к началам государства, которыми, по утверждению Полибия (VI.47.1), являются обычаи и законы. Это замечание в равной мере относится и к Риму: «…Требуется необыкновенное внимание и тщательность изыскания от того, кто захотел бы ясно представить себе отличительные черты римского государства» (Polyb. VI.3.4). Несомненно, что описанию римской конституции времен Второй Пунической войны в сочинении Полибия предшествовала утраченная «Археология», которая должна была показать конституционные изменения в Риме с древнейших времен, приведшие к установлению mikte.

Из сохранившихся в VI книге отдельных замечаний, обобщающих опыт конституционного развития Рима, можно заключить, что римское государство являлось для Полибия государством с наиболее «естественной» эволюцией. Рим не избежал борьбы, сопровождавшей становление и развитие смешанной конституции: она складывалась не путем рассуждений политических деятелей - ее фундамент был заложен многочисленными войнами и трудами коллектива, причем полезное римляне «познавали и усваивали себе каждый раз в самих превратностях судьбы» (Polyb. VI.10.13). В центре внимания утраченного исторического экскурса, несомненно, были обычаи и законы Рима, сформировавшие жизнеспособный политический организм. Замысел Полибия, по всей видимости, сводился к тому, чтобы на примерах прошлого показать, как римская конституция постепенно проходила через ранние стадии конституционного цикла и достигла совершенства ко времени Ганнибаловой войны.

Каковы же были ранние стадии римского конституционного цикла? Где тот рубеж, который отделял для Полибия предысторию римской конституции от той формы, в которой уравновешены элементы простых конституций – царской власти, аристократии и демократии? Ответить на эти вопросы помогает текст, который следует за утраченной «Археологией»: «…От перехода Ксеркса в Элладу… тридцать лет спустя, за все это время, известное нам в точности прекраснейшее, во всех частях завершенное устройство существовало у римлян во времена Ганнибала, откуда мы и сделали настоящее отступление» (Polyb. VI.11.1). Становится очевидным, что рубежом в развитии римской конституции стало время, наступившее спустя тридцать лет после вторжения Ксеркса в Грецию (480 г. до н.э.), то есть 450 г. до н.э. Скорее всего, этой датой кончалась и «Археология» Полибия.

Итак, воплощением смешанной конституции для Полибия был сам Рим, чем он и объясняет внешнеполитические успехи Римской республики. Но почему именно римлянам удалось создать, в представлении Полибия, стабильную политическую структуру? «Важнейшее преимущество римского государства, - пишет Полибий (IV. 56.6-9), - состоит в воззрениях римлян на богов. То самое, что осуждается у других народов, именно богобоязнь, у римлян составляет основу государства. Оно у них облекается в столь грозные формы и в такой мере проходит в частную и государственную жизнь, что невозможно идти дальше в этом направлении». Для обозначения особого свойства римского характера Полибий употребил слово «богобоязнь» (deisidaimonia), которое вызывало ироническое отношение у его современников-греков.

Благоговейный страх перед божеством для просвещенных греков был признаком суеверия, неразумного почитания божественной силы, что сказывалось в преувеличенном соблюдении ритуальных предписаний. Однако Полибий не побоялся представить римский народ в таком непривлекательном для его современников свете. По убеждению Полибия, «богобоязнь» - именно тот отличительный признак, который сплачивает римлян в государство и символизирует их твердость в религии. Исправно действующий религиозный порядок, в глазах Полибия, отличал римлян от других народов, и прежде всего от греков. Этому порядку Полибий приписывает глубокое воздействие на поведение римлян, а значит, и на успехи их государства.

История обитаемого мира, в представлении Полибия, обрела единство под властью Рима, который быстро превращался в центр Средиземноморья. Созданная Полибием римоцентрическая концепция всеобщей истории соответствовала представлениям самих римлян о роли их государства, но была не единственным представлением о возможном центре Средиземноморского мира.

С этой точки зрения интересно, с кем и по каким поводам полемизировал Полибий. Полемические отступления присутствуют во всех книгах его сочинения, но особое место занимает XII книга. И хотя Полибия прежде всего интересует период с 220 по 146 г. до н.э., пафос его полемики направлен против сицилийского историка Тимея (356 – 260 гг. до н.э.), который умер за сорок лет до описываемых Полибием событий. Чем объясняется такое внимание к личности и трудам Тимея? Если для античного историка полемика с предшественниками всегда была средством установления надежных свидетельств и достижения истины, то критика Тимея была продиктована явно иными соображениями.

Среди разного рода обвинений в отношении Тимея, у Полибия проскальзывают неосознанные похвалы в его адрес. Выясняется, что Тимей был одарен способностью к всестороннему знанию и писал историю с большим прилежанием (Polyb. XII.27a.3). Более того, есть область, в которой Тимей превзошел всех историков (и этого не может не признать Полибий): точность изысканий в летоисчислении (XII.10.4). Тимей составил сравнительные списки эфоров и спартанских царей, сопоставил имена афинских архонтов и олимпийских победителей, то есть создал единую хронологическую систему, что, несомненно, обеспечило ему прочное место в ряду историков древности. Полибий (XII.25c.1) замечает, что Тимей пользуется большим доверием у читателей. Все это свидетельствует в пользу того, что Тимей был серьезным и авторитетным историком и имел обширную аудиторию (Polyb. 26d.1).

Тем не менее, у Полибия он подвергается беспощадной критике. Полибий упрекает Тимея в том, что тот пишет о вещах, которых сам толком не знает, так как часто бывает недостаточно осведомлен. Но даже о том, что Тимей наблюдал сам, он сообщает неверные известия, причем делает это нарочно. И здесь Полибий (XII.7.1,12.6-7) обвиняет Тимея в самом страшном грехе для историка: в пристрастии и в преднамеренном искажении истины. Такая характеристика Тимея должна была утвердить за ним славу лживого и непросвещенного писателя и, в конечном итоге, уничтожить его как историка.

Зачем понадобилось Полибию тратить столько красноречия на дискредитацию Тимея? Ответ можно найти в сочинении самого Полибия (XII.26b.4): «Тимей… всячески силится доказать, что Сицилия важнее всей Эллады, что история Сицилии много значительнее и славнее истории всего мира…» Таким образом, становится ясным, что за полвека до Полибия сицилийский историк создал свою концепцию всемирной истории и предложил Сицилию на роль политического и культурного лидера Средиземноморья. Эта концепция не могла устроить Полибия прежде всего как балканского грека, а также как автора иной, созданной в новых исторических условиях, картины развития Средиземноморского мира, центром которой была уже Римская республика. В эпоху Полибия Pax Romana становилась исторической реальностью, хотя отдельные районы, в том числе Сицилия, сохраняли свое своеобразие и гордились своей историей.

Полемика с Тимеем, по-видимому, служила одной цели: концепция Тимея должна была расчистить место для полибиева римоцентризма.

«Друг римского народа» был беспощаден и к римским историкам (Polyb. I.14.1-3, III.9.1-5), хотя в целом они интересовали его меньше, чем греческие. Авл Постумий Альбин – анналист старшего поколения и современник Полибия – обратил на себя внимание тем, что задумал написать политическую историю (Polyb. XXXIX.12.4), став тем самым невольным соперником Полибия. Полибий (XXXIX.12.2) характеризует его как человека «пустого, болтливого и величайшего самохвала». Правда, причина неприязни к Альбину кроется в его антигреческой, а точнее, антиахейской позиции. Когда в Рим прибыло посольство от ахейцев с ходатайством за обвиняемых эллинов, Авл Постумий Альбин как принцепс сената выступил против освобождения обвиняемых, повлияв на решение сената (Polyb. XXXIII.1.5). Так, личная неприязнь оказывается для Полибия решающей при характеристике того или иного историка и его сочинения, что позволяет усомниться в объективности его оценки своих предшественников.

Таким образом, все, о чем пишет Полибий, подчинено одной идее – Pax Romana, – становившейся исторической реальностью в Средиземноморье во II в. до н.э. Эта идея получила теоретическое обоснование и литературное оформление на страницах «Всеобщей истории». Для достижения поставленной цели Полибий использовал все средства: от создания стройной теории смешанной конституции, воплотившейся в политической практике Римской республики, до ниспровержения взглядов предшественников, видевших судьбу мира в ином свете и в иных руках.